Льюис Хэмилтон: «Я пилотировал автомашину Айртона Сенны – в автомобиле его Макларен 1989 года я проехал несколько сфер по одной из конфигураций Сильверстоуна. Это один из самых лучших факторов в моей жизни. У Сенны было очень много совместного с Жилем Вильневом, и как раз это я хочу у них заимствовать. Я хотел стать подобным, как они, и я думаю, что в настоящее время я управляю автомашиной также, как это делал бы Айртон. Это были самые лучшие пилоты, и то, что они делали, было самым лучшим. Мне хотелось бы этим освоить.
Если посмотреть в настоящее время на Себастьяна Феттеля, то он всегда применяет синтетический газон и выше, чем следовало, ездит на кладка. Бывает, он без потребности выбывает за белую полосу, однако это ему не составит особого труда. В эпоху Сенны чересчур большая атака поребрика либо отъезд на несколько см за границы автотрассы завершились бы поворотом. Пилотаж Айртона всегда был на грани, а не за гранью, потому мне нравится его образ.
В настоящее время можно съехать за границы автотрассы и прийти на линию движения, так как на сегодняшних автодромах большие зоны безопасности. Прежде они были гравийными — автомашина могла получить поражения либо завязнуть. Сейчас можно штурмовать, обширно входить в повороты, и всё равно возвращаться на автотрассу. Когда такие действия не приводят к результатам, у вас появляется идея, что это замечательно. Но мне нравятся муниципальные автотрассы, например, Монако, где у вас нет права на оплошность, если вы что-нибудь сделали ошибочно, нужно рассчитываться. Я не хочу, чтобы ошибка поворачивалась травмой, однако неосторожность может привести к утрате времени либо смолкшему мотору. Как раз в данном и заключается суть автогонок, поэтому пилоты прошлого вызывают удовлетворение.
Мне нравится, что уровень безопасности стал выше, однако в те дни было труднее распоряжаться автомобилями – тогда применялся рычаг переключения передач. Вспомните пилотаж Сенны в Монако – огромную часть времени он практически управлял автомашиной одной рукою, это замечательно! Весьма замечательно!
Я думаю, я должен бы лучше открыть собственный потенциал до того, как возникли системы, помогающие пилоту. Сейчас все постановляет техника. Мы сидим с инженерами и обсуждаем снижение давления в гидромеханической системе. У меня множество клавиш и тумблеров на рулевом колесе – в Мерседес их 26. Осознать и применять их – само наука. Если б мне понадобилось выбрать какую-нибудь эру в истории Формулы 1, я хочу играть в эпоху Сенны – в 1988 либо 1989 гг.. Тогда автомашины были небезопасны сами. Выехав в Сильверстоуне в автомобиле Макларен тех пор, я потопил педаль акселератора и почуял себя беспомощным. Я подумал: «Здорово! Что за пилоты!» Я пилотировал и Мерседес W125 30-х годов, но в нем не было ремня безопасности. Если вы заходите в поворот на чересчур повышенной скорости, то можете улететь из автомашины.
В настоящее время проблемы состоят в другом – они сопряжены, скорее всего, с техническими качествами. Формула 1 раз в год меняется. Мне нужно разбирать подробные данные о резине, прижимной силе, экономии горючего и также сражаться с конкурентами.
После Гран При Монако, к примеру, значительно болит голова, так как глаза регулярно движутся, но вы должны сохранять концентрацию. Айртон заявлял о Монако, что в середине автогонки душа будто оставляет тело. Может понадобиться пару часов, чтобы угомониться после автогонки. Также, в данный уикенд мы основательно утрачиваем воду. После автогонки у меня весьма хворают колени — из-за сил на педалях газа и тормоза».
Очень многие выделяли, что за прошедшие 20 лет в Формуле 1 существенно повысился уровень безопасности, однако Хэмилтон оценивает в автогонках как раз опасность.
«Некоторые пилоты рассказывают, что с годами делаются осмотрительнее, однако я не отношусь к их числу, — возобновлял Льюис. – Я не буду перестраховываться – такой у меня характер. Мне необходима опасность. Если Формула 1 лишится этого, я окончу карьеру. Тем не менее, автомобильный спорт остается достаточно небезопасным. Вы это ощущаете, даже когда предельно усердствуете на мгновенном круге в квалификации.
Южная петля Нюрбургринга добавляет страх, чем опаснее автогонки, тем больше они нравятся, однако при этом риск не должен превосходить некоторого значения. Я не хочу, чтобы кто-то травмировался, однако на Южной петле нет зон безопасности, таким образом данная автотрасса напоминает муниципальную, но это замечательно! Я предельно отдавался, пилотировал на лимите перспектив. Там есть 1 кусок, где автомашина практически взмывает в воздух и падает вверх.
Будучи пилотом, я никогда в жизни не помышлял о вероятных последствиях, если что-нибудь последует не так. Более всего мне нравится располагаться на грани поворота либо потрясения о стенку. Поэтому я управляю квадроциклом и занимаюсь скалолазанием. В базе всего этого – опасность. Рассчитываю, ничего не случится. Но я осознаю результаты, а не просто рассчитываю на самое лучшее. Я не приобретаю травм, так как не иду на необоснованный риск. Я вполне могу справиться без адреналина. Мне ничто не вредит остановиться. Я умею себя контролировать».
По многим причинам дебютный год в Макларен в 2007 году оказался для Хэмилтона далеко не самым элементарным, но англичанин заявляет, что значительно поменялся за этот период времени, стал не менее взрослым и поменял собственные взгляды на жизнь и работу.
«Я рассчитываю, что отношение ко мне с 2007 года поменялось, — объяснил Льюис. — Сколько я себя вспоминаю, меня регулярно контролировали, и я вышел из этого круга не так давно. Сейчас я абсолютно независим. Разумеется, у меня имеется управляющий – Росс Браун, однако в настоящее время я сам принимаю решения и не должен ни перед кем отчитываться.
Прежде я мог кому-то сделать звонок, а потом беспокоиться, полагая, что это было неверным решением, так как меня выкормили так, что я должен ориентироваться на отца. Я ощущал большой стресс, однако сейчас это сзади. Я могу сделать звонок папе и сообщить, что приобрел дом либо автомашину, поделиться с ним собственными достижениями. Наши отношения поменялись в хорошую сторону. Это случилось не за 1 день. Шло очень много дискуссий, однако время исцеляет.
Разумеется, уход Рона Денниса с поста управляющего Макларен и отягощение отношений с папой для меня были связаны между собой. Они оба мощные и претенциозные люди. Мой отец – глава семьи. Он наш патрон, и все обращаются к нему с собственными неприятностями. Рон осуществляет аналогичную функцию в Макларен.
Я думаю, я на самом деле стал не менее твердым человеком. Прежде меня могло расстроить всё, что угодно, сейчас я стал не менее прочным, стал мощнее психологически. Когда Джеки Стюарт говорит про меня различные вещи, мне иногда становится забавно. Определенные люди обожают ввязываться в посторонние дела, либо им больше нечем заняться. У них имеется право на свое соображение, однако Джеки говорит очень много всего. Вначале он заявлял, что переход в Мерседес – это мое наихудшее решение, однако затем он поменял собственное соображение и заявил, что у нас есть возможность выиграть титул.
Мне понадобилось очень много времени, чтобы достичь данной стойкости. Около 3-х лет тому назад мне что-нибудь препятствовало в собственной жизни, я не мог достичь результата в автогонках, у СМИ было очень много негатива. Меня это тревожило. Мне не хватало сил и мотивации. Все смотрелось как реальная депрессия, так как каждый день я занимался аналогичным самым, стремление действовать и достигать результата исчезало. Я не мог собраться на работе.
Был момент, когда я довольно часто угождал в катастрофы, впрочем этому не было разъяснения. Я был не в фигуре. В Формуле 1 невозможно позволить себе отклоняться – нужно регулярно сохранять концентрацию. Я этого не делал, однако некоторым стилем у меня получилось это одолеть, сейчас я не разрешаю себе очутиться окруженным отрицательной энергией, я обучился с данным управляться.
Я очень много размышлял о проходе в Мерседес. Временами я очень много думаю о различных вещах. Я думал о том, как отзовется на это отец, однако попытался не втягивать в это решение очень много людей, так как всё мог сделать сам. Я в одиночестве направился в Таиланд и сам решил. У меня было 2 вида: один из них был не менее опасным, чем 2-й, но я человек, обожающий адреналин и похождения.
Я сделал собственный выбор. Пройти в Мерседес – всё равно, что оставить материнский дом. Если б я остался в Макларен, то был бы предохранен, однако работал с теми же людьми, которых прекрасно понимаю, с которыми провел всю собственную жизнь. В Мерседес всё новое, потому то, как уложатся мои отношения с командой, зависело лишь от меня. У меня просто не было времени, чтобы болтаться без дела либо допускать ошибки. Это любопытное.
Странно, однако в настоящее время я более всего восторгаюсь Фернандо Алонсо, его невообразимой скоростью. Не полагаю, что кто-то может его опередить. Я стал старше и убежден, что в настоящее время у нас сформировались бы иные отношения. Разумеется, интенсивные факторы неминуемы, так как мы оба резвы и тогда почти не проигрывали друг дружке, однако мы оба стали не менее спелыми. В настоящее время я намного лучше создам отношения с партнером.
Если б Алонсо стал партнером Феттеля, у них сразу стартовали неприятности, но понимание моментально пропало. Знаете, я думаю, я должен бы играть в одной команде с Феттелем. Я бы просто не отключал двигатель».