Хотя южнокорейские экономисты пишут, что темпы роста ВВП в КНДР в два раза выше, чем в Южной Корее. Опять вернулась тема «Два мира — две системы».
Происходящее на Корейском полуострове международный обозреватель «Правды.Ру» Саид Гафуров обсудил с ведущим научным сотрудником Института Дальнего Востока РАН Константином Асмоловым.
— Константин, все 70-е и начало 80-х годов демократическая Корея была намного зажиточнее, чем Южная. Потом произошел перелом и южане резко ускорились, а с развалом СЭВ у Северной Кореи возникло много очень серьезных проблем. Но теперь южнокорейские экономисты говорят, что сейчас ВВП в Северной Корее чуть ли не в два раза быстрее растет, чем в Южной. Возможно, что в обозримой перспективе КНДР снова станет успешнее и зажиточнее?
— Да, демократическая Корея была зажиточнее, чем Южная. Потом по ряду ключевых параметров Юг догнал Север в начале 70-х, а более или менее окончательно перегнал где-то в середине, ближе к концу этих годов.
Насколько вероятна ситуация, при которой Север снова обгонит Юг? Я бы сказал так: Север имеет шанс сравнятся, если Ким Чен Ыном будет продолжаться нынешний курс и если каким-то образом исчезнет целый ряд препонов в виде санкций, но их пока отменять не собираются.
Но ведь еще вполне возможно, что при всем этом на Юге может случиться что-то уровня финансового кризиса 87-го года или даже хуже. Некоторые, хотя пока очень маленькие предпосылки для этого есть благодаря экономической политике популиста Мун Чжэ Инна. Но все-таки Мун, при всей своей одиозности, будет стараться этого не допустить.
Вообще, когда я в последний раз проводил опрос «Пять образов или слов, которые всплывают как ассоциация на слово «Корея» или «корейцы», на первом месте был Samsung. И очень во многом благодаря тому, что люди отвечали через интернет, а монитор был производства именно этой компании.
— Руководители южнокорейских компаний в частных беседах говорят: «Через десять лет мы не сможем соревноваться с китайцами. Мы это понимаем, мы ищем способы это предотвратить. Но ситуация тревожная».
— В такую тревогу я верю, потому что Китай, по сути дела, идет очень похожим путем и довольно серьезно наступает южным корейцам на пятки, а тот ресурс, которым Южная Корея обладала с точки зрения возможностей для резкого роста, благополучно исчерпывается.
Опять же, нужно понимать, что экономическое чудо Южной Кореи складывалось из целого ряда факторов. И здесь, с одной стороны, был любимый правыми американский режим благоприятствования, а также то, сколько денег дали японцы в обмен на установление дипотношений и, по сути, в качестве компенсаций.
С другой стороны, экономическому росту помогли такие факторы, как авторитарный режим, который позволял манипулировать ресурсами и игнорировать общественное мнение, а также многие элементы социалистического хозяйствования, включая, например, пятилетние планы, хотя они были индикативными, а не директивными.
Сейчас же Южная Корея входит в довольно сложный экономический период. Я вижу, что нынешний президент, который не столько демократ, сколько популист, довольно активно прикладывает усилия к тому, что, по мнению не только консервативных экономистов, может закончиться серьезными внутренними проблемами, возможно, даже до конца его президентского срока.
Если это случится, вполне вероятно, что мы будем наблюдать еще одну серию народных гуляний за импичмент или что-нибудь сильно близкое к этому. Всплески обманутых ожиданий в недавнем прошлом там уже случались неоднократно. Они были связаны с Пак Кын Хе, а до того — с Ли Мён Баком, а до того — с Но Му Хёном.
— Когда читаешь биографию южнокорейских президентов, как-то даже неловко становится, потому что там сплошь импичмент да тюрьма…
— Да, Мун сейчас, по-моему, активно пытается оказаться единственным президентом, который не пересядет из президентского кресла на нары. Хотя такие попытки предпринимаются уже сейчас, но пока не все получается. Именно из-за этого Мун сейчас пошел на очень жесткие и рискованные действия: попытался назначить одного из самых близких ему по идеологии людей министром юстиции, чтобы тот окончательно поломал под Муна правоохранительную систему.
Тут, правда, выяснилось, что борьба с коррупцией, кажется, превращается в борьбу за коррупцию. Человек, который должен быть символом справедливости, наоборот, делал вещи, очень похожие на те, которые делала конфидентка Пак Кын Хе, с которой, собственно, и начался предыдущий всплеск протестной активности.
Поэтому власть мобилизует административный ресурс «за», а оппозиция — административный ресурс «против». Каждый утверждает, что сотни тысяч выходят в Сеуле за них. Но, к сожалению, есть такая очень смешная деталь: южнокорейские новости значительно меньше попадают в российский фокус, чем новости северокорейские и межкорейские.
Беседовал Саид Гафуров
К публикации подготовил Юрий Кондратьев