США не долго задержались на мировом Олимпе. Снова наступает время биполярья. Понятно, что мир будет уже другим. Но каким? Какие центры силы станут важнейшими? И почему нынешняя мировая элита не успокоится, будет стараться сохранить власть и сопротивляться до последнего? Возможно, даже до последнего человека на планете Земля…
Обо всем этом и многом другом в эфире программы «Необычная неделя» с генеральным директором «Правды.Ру» Инной Новиковой рассказал российский политолог, публицист, аналитик, доцент Финансового университета при Правительстве Российской Федерации Леонид Крутаков.
Читайте начало интервью:
Леонид Крутаков: Запад не может не конфликтовать с Россией
Как устранить глобальные противоречия без мировой войны?
— Леонид, США недолго были мировым гегемоном, мир снова становится биполярным. Но альтернатива пока еще до конца не оформилась. Как это происходит, какие формы это может принять?
— Да, мы фактически вступаем опять же в период биполярья, когда есть интересы одной группы стран и интересы другой группы стран. Если в прежнем биполярье Советский Союз был в своей части локомотивом, то теперь очевидно, что основные издержки лягут на Китай. В этом для нас есть и свои преимущества, и свои риски.
Мы в недавнее время попались в Вашингтонский консенсус и оказались там даже не пассажирами третьего класса, а кочегарами в трюме, чтобы уголь подбрасывать в этот большой корабль, на котором плывут белые люди.
Понятно, что альтернатива и позиция Китая России ближе и понятнее в отличие от позиции Запада. Мы долго колотились в эту дверь, но нас не пускали. Мы развернулись — оказывается, у нас с другого крыльца такой гигант вырос, который давно говорит: «Ребята, мы готовы с вами работать. Инвестиции нужны? Они у нас есть, их у нас есть, пожалуйста».
То есть мы создаем очевидно новый формат. Идет политическое сближение, и военное сближение (совместные учения), и экономическое с учетом строительства трубопроводов. Сейчас есть новый проект по освоению Арктики, озвученный «Роснефтью», где очевидно, Китай и Индия будут ключевыми интересантами, потому что по Северному морскому пути поставлять можно только на азиатские рынки.
И для них это, конечно, новые перспективы и новые возможности роста. Поэтому идет экономически-политическая консолидация Евразии как континента. Если раньше Евразия обустроена была как два разных рынка — Европа и Азия, и морем они сообщались, а Россия как черная дыра была, Транссиб практически не использовался, то теперь идет формирование единой большой Евразии.
А для Китая и, тем более, Евразии в целом Европа — это маленький полуостров. Это совсем не центр мира. Китай — полтора миллиарда, а Европа — 500 миллионов, всего одна треть. Индия — миллиард триста. Семь миллиардов — население всей Земли. Как раз к Китаю и Индии добавить Индокитай — получается половина населения планеты. Ближний Восток еще пристегните…
Если взглянуть на карту проекта Китая «Один пояс — один путь», то по факту там несколько путей. Это и сухопутный, и через Суэцкий канал, и Северный морской путь тоже недавно включили в этот проект. То есть фактически происходит интеграция всей Евразии, причем на новых условиях.
Для островной цивилизации англосаксов это является кошмаром и крушением: «А зачем мы нужны?» Потому что они еще контролируют моря и поставки морем, правила устанавливают. А если это все будет идти под эгидой других государств? Зачем шестой американский флот в Персидском заливе тогда нужен? Он же помехой будет.
— Ну, шестой американский флот уже давно не только на Украину, но и в Белоруссию заходит… Он везде. У него масса дел, надо демократию продвигать, особенно в нефтеносные страны.
— Ну вот видите. Дел масса. Сейчас вообще огромная масса, потому что единственное, что США в этих условиях остается, когда идет падение их империи, их влияния, — больше кричать, угрожать, пугать и делать все возможное в этом плане. И ведь главное, что все это происходит не просто на фоне их общего падения, а параллельно растут другие центры мира: Китай, Россия.
— Ну так же всегда было. Это же естественно. Какие-то страны росли, становились великими державами, потом империи поднимались и опускались, распадались и разрушались…
— Абсолютно. Но для тех, кто поднимается, это перспектива, а для тех, кто опускается, это катастрофа. Поэтому они будут сопротивляться и биться. Сил у них еще много, возможностей контролировать пространство много. Поэтому я думаю, что та элита, которая финансирует партии и все прочее, будет элементарно считать выгоды от того или другого процесса. И у меня есть ощущение серьезной угрозы, глобального катаклизма. Загнанные в угол могут пойти на все.
— Вы, к сожалению, не первый, кто это говорит, хотя все-таки хочется надеяться на разумность. Ведь очень верно сказано, что после третьей мировой войны следующая война будет с дубинками и палками.
— Это правда, но для элиты ведь главный вопрос даже не деньги, а господство и власть. Если для того, чтобы сохранить свою власть, надо половину населения Земли будет выкосить, они выкосят, не задумываясь.
— Но это если они будут уверены, что сами-то выживут и даже чем-то поживятся…
— Я думаю, что бункеры у них давно готовы, возможности жизнеобеспечения совершенствуются… Ключевой вопрос не вопрос потери денег, потому что власть конвертируется в деньги, а деньги — во власть. Но власть — первичный ресурс, а не деньги. Деньги появились потом. Деньги — это некий инструмент, система отсчета, учета власти, силы и всего прочего. Ничего другого. Это просто некий эквивалент учета. Поэтому они будут решать вопрос именно с этой точки зрения.
Беседовала Инна Новикова
К публикации подготовил Юрий Кондратьев